XII. О Всеобщем Уме
Гермес Триждывеличайший к своему сыну Тату
1. Ум, о Тат, принадлежит к самой сущности Бога, если у Бога вообще
есть сущность; а что касается знания природы этой сущности, то только Он
один может знать ее точно. Ум не отделен в сущностности (Менар: от природы;
Фестюжьер: от субстанциональности) Бога, он исходит из этого источника,
как свет из Солнца. В человеке этот ум есть Бог, и это благодаря ему некоторые
люди суть боги, и их человечность граничит с божественностью. Добрый Гений
(Агатодемон) действительно говорит, что боги суть бессмертные люди, а люди
- смертные боги. У тварей же бессловесных ум есть природа (Скотт, Фестюжьер:
умом служит природный инстинкт).
2. Везде, где есть душа, там есть и ум, так же как там, где есть жизнь,
там есть и душа. Но у тварей бессловесных душа есть чистая жизнь, лишенная
ума. Ум есть добродетель только человеческих душ, он их ведет к их Благу.
У животных он действует сообразно их природе (Скотт; в согласии с особым
видом инстинкта, присущего каждому виду животных), у человека же - в противоположном
направлении (Скотт: действует вопреки природному инстинкту). Ибо с момента,
когда душа вошла в тело, она поддается воздействию боли и наслаждений,
которые подобны жидкостям, бурлящим в теле и в которые душа вступает и
погружается.
3. Ум, открывая свое великолепие душам, попавшим под его управление,
борется против их склонностей так же, как врачеватель, причиняющий боль,
употребляя огонь и железо, чтобы победить недуги тела и вернуть ему здоровье.
Именно так ум причиняет душе страдания, отрывая ее от удовольствий, в которых
состоит причина всех недугов. Большая болезнь человека есть отрицание (Менар:
отдаление его от...) Бога; это заблуждение приносит с собой все зло без
какого бы то ни было Блага. Ум борется против этой болезни и приводит душу
ко Благу, как врачеватель возвращает здоровье телу.
4. Напротив, души человеческие, не имеющие ума как поводыря, находятся
в том же состоянии, что и души тварей бессловесных. Ум оставляет их плыть
по течению желаний, которые насильно увлекают их приманкой вожделений к
безрассудному, как тварей бессловесных. Отвращение и вожделение, одинаково
слепые, предают их злу так, чтобы они никогда не насытились в своих пороках.
Для таких душ Бог установил правление карающего закона, который бы их наказывал
и побеждал в них грех.
5. Тат: Мне кажется, отче мой, что это противоречит тому, что ты говорил
мне ранее о Судьбе. Если тот или иной человек неизбежно обречен Судьбой
на совершение прелюбодеяния, святотатства или иного преступления, почему
же он наказывается, если он принужден к этому Cудь6oй?
Гермес: Все подчинено Судьбе, сын мой, и в вещах телесных ничего не
происходит помимо ее, ни Благо, ни зло. Это Судьба определяет, что тот,
кто совершил зло, будет наказан, и он действует, чтобы получить наказание
за свое деяние.
6. Но оставим вопрос зла и Судьбы, который мы когда-то обсуждали. Сейчас
мы говорим об уме, о его могуществе, о его воздействии, которое различно
на людей и на тварей бессловесных, на которых его влияние не распространяется.
Мы должны знать, что в тварях бессловесных ум не производит Блага, в человеке
же производит, но не у всех одинаково (это и последующее предложения испорчены;
Скотт: ...так как не во всех людях...; Фестюжьер: ...согласно тому, насколько...).
В человеке он гасит страсти и желания. Но среди людей следует различать
тех, которые владеют Словом, и тех, которые его лишены. Все люди подчинены
Судьбе, Природе, рождению и перемене, в этом начало и конец Судьбы.
7. Все люди испытывают то, что им предначертано Судьбой. Но те, кто
владеет Словом, как мы уже говорили, ведомы умом, неприступны для зла и
не страдают от него - это удел прочих.
Тат: Что хочешь ты сказать, о отче?
Гермес: Прелюбодеяние, разве это не плохо? убийство, разве это не плохо?
Человек, владеющий Словом (Менар: мудрец), не содеявши прелюбодеяния, будет
страдать так же, как если бы это он содеял; не убив, он будет страдать
так же, как если бы это он убил. Предопределенной перемены (Скотт: предначертанной
смерти) не избежать, как и назначенного рождения, но тот, кто обладает
умом, может избежать порока.
8. Я скажу тебе то, сын мой, что я всегда слышал от Доброго Гения, и
если бы он это написал, он оказал бы людям большую услугу; ведь только
он, сын мой, как Первородный Бог, поистине знал все и произносил божественные
слова. Он говорил, что "все есть едино, особенно тела умопостигаемые; все
мы живем владычеством, деянием, Вечностью (Фестюжьер: Эоном)". При этом
ничто не имеет никакой протяженности в умопостигаемом (Менар: ничего не
отделено от умопостигаемого); и ум, управитель (Менар: начало) всех вещей
и "Я" Бога, может делать все, что он пожелает.
9. Поразмысли же и примени слова сии к вопросу, который ты задал мне
на тему Судьбы (и?) ума. И отбрасывая в сторону слова, рождающие обсуждение,
ты найдешь, сын мой, что Ум, "Я" Бога, действительно преобладает над всем,
Судьбою, законом и всем остальным. Для Него нет ничего невозможного, ни
превознесть человеческую душу над Судьбою, ни, если она непутевая, как
часто случается, подчинить ее Судьбе (Менар: ...делая ее безразличной к
происшествиям). Но довольно о том, что говорил о Судьбе Добрый Гений.
Тат: Это божественные слова, истинные и полезные;
10. но объясни мне еще вот что: ты сказал, что у бессловесных тварей
ум действует сообразно их природе и вожделениям. Но вожделение тварей,
лишенных рассудка, суть, как мне представляется, страдания; значит, ум
есть страдание, поскольку он смешивается со страданиями?
Гермес: Хорошо, сын мой, твое замечание серьезно, и я должен на него
ответить.
11. Все бесплотное, что есть в теле, подвержено страданиям, и именно
это бесплотное, собственно говоря, есть страдание (Скотт допускает: все,
что во плоти, подвержено страданиям; телесное - всегда, но бесплотное -
при определенных условиях, а именно тогда, когда пребывает в теле. В этом
фрагменте под бесплотным понимается ум и душа). Весь движитель бестелесен,
и все движимое телесно. Бестелесное тоже пребывает в движении, движимое
умом, его движение есть страдание. И то, и другое подвергаются страданию:
движитель потому, что он управляет, а движимое потому, что подчиняется.
Ум все то время, пока он находится в теле, есть предмет страдания; но,
отделяясь от тела, ум освобождается и от страдания. Или лучше сказать,
сын мой, нет ничего избежавшего страдания - все им подвержено. Но страдание
отличается от страждущего: первое - действующее, второе - страдательное.
И тела имеют собственную энергию; будь они подвижные или неподвижные, это
в обоих случаях есть страдание. Что касается бесплотного, то оно всегда
испытывает воздействие, и потому подвержено страданиям. Не позволь себе
обеспокоиться из-за слов; действие и страдание (Скотт склонен считать:
воздействующий и подвергающийся воздействию) суть одно, но нет зла в том,
чтобы пользоваться выражением более благозвучным (Менар: благородным).
12. Тат: Это объяснение очень ясное, отче мой.
Гермес: Заметь, к тому же, сын мой, что человек получил от Бога, кроме
того, что получили все смертные твари, два дара, равные бессмертию: ум
и речь (Менар: рассудок; и кроме того, он обладает способностью выражения
- речью). Если он умно распорядится этими дарами, он ничем не будет отличаться
от бессмертных; выйдя из тела, он вознесется, ведомый умом и словом, в
хор блаженных и богов.
13. Тат: Значит, иные животные не пользуются словом, отче мой?
Гермес: Нет, сын мой, они имеют только голос. Слово и глас - вещи очень
различные. Слово есть общее для всех людей, голос же различен у каждого
рода тварей.
Тат: Но отче мой, речь тоже отличается у людей различных народов.
Гермес: Речь разная, но человек один и тот же; вот почему выговариваемый
смысл один, и благодаря переводу видно, что он один и тот же в Египте,
в Персии, в Греции.
Мне кажется, сын мой, что ты не знаешь величия и добродетели слова.
Блаженный бог, Добрый Гений, сказал: "Душа пребывает во плоти, ум - в душе,
слово (высказываемый смысл) - в уме, и Бог есть Отец всего этого".
14. Слово есть образ ума (Фестюжьер: идеи), ум - образ Бога, тело есть
образ идеи, идея - образ души. Наиболее тонкая часть материи есть воздух,
воздуха - душа, души ум, ума - Бог. Бог охватывает все и все проницает
все, ум облачает душу, душа - воздух, воздух - материю.
Необходимость, Провидение и Природа - орудия мира и материального порядка.
Каждое из невещественных явлений есть сущность, и его сущность есть самобытность.
Каждое из тел, составляющих Вселенную, напротив, множественное; ибо каждое
из сложных тел самобытно преобразовываясь из одного в другое, оно сохраняет
цельной свою самобытность.
15. Более того, во всех иных сложных телах существует присущее каждому
из них число, и без числа они не могут производить ни сложения, ни сочетания,
ни разложения. Единицы порождают множества, увеличивают их и, отделяясь,
возвращаются к самим себе, в то время как материя остается одной. Весь
мир есть большой бог, образ наивысшего Бога, объединенный в себе, страж
порядка, установленного Волей Отца; он есть изобилие жизни. И нет в нем
ничего, во всей Вечности череды повторяющихся возвращений, которую он получил
от Отца, нет ничего ни в целости, ни в частях, чтобы не было бы живым.
Ничего мертвого не было, нет и не будет в мире. Отец пожелал, чтобы он
был живым столько, сколько будет существовать. Следовательно, он (Фестюжьер:
мир) неизбежно (Скотт: ...также) есть Бог.
16. Как в Боге, в образе Вселенной, в полноте жизни, могли бы быть вещи
мертвые? Труп (Фестюжьер: смерть; Скотт: смертность, порча, разложение),
то, что портится, что разлагается; как часть непортящегося могла бы портиться,
как могло бы погибнуть что-либо от Бога?
Тат: Значит, живые существа, которые суть в мире и которые суть части
его, не умирают, отче мой?"
Гермес: Не говори так, сын мой, иначе ты впадешь в заблуждение, употребив
неподходящее выражение; ничего не умирает, но то, что было сложено, разделяется.
Живые существа, будучи сложными, разлагаются. Это разложение не есть смерть,
но разделение составных частей. Цель его состоит не в разрушении, но в
обновлении. Какова в действительности энергия жизни? Разве не движение?
И что есть неподвижное в мире? Ничего, сын мой.
17. Тат. Даже земля не кажется тебе неподвижной, отче мой?
Гермес: Нет, сын мой, в ней очень много движения в то же время, когда
она неподвижна. Не было бы ли нелепым считать ее неподвижной, ее, всеобщую
кормилицу, благодаря которой все рождается и растет? Тот, кто рождает,
не мог бы ничего родить без движения. Смешно спрашивать, бездеятельна ли
четвертая часть мира, ведь тело недвижимое означает только бездеятельность.
18. Знай же, сын мой: все без исключения, что есть в мире, все это пребывает
в движении, будь то увеличение или уменьшение. Все, что движется, - живое,
и всеобщая жизнь есть необходимое перевоплощение (Фестюжьер: нет необходимости,
чтобы живые существа сохраняли свою тождественность). В целости своей мир
не изменяется, сын мой, но все его отдельные части перевоплощаются. Ничего
не разрушается и не исчезает, это только слова сбивают нас с толку; не
рождение есть жизнь, но ощущение (Скотт: рождение есть начало не жизни,
но сознания); не изменение есть смерть, но забытье. А если так, то все
бессмертно: материя, жизнь, ум, дух, душа - все то, что составляет живое
существо.
19. Следовательно, всякое животное бессмертно умом, особенно человек,
который способен воспринимать Бога и быть причастным Его сущности (Фестюжьер:
войти в союз с Богом). Ибо он есть единственное живое существо, которое
общается с Богом, ночью - во сне, днем - при помощи знамений. Бог сообщает
будущее различными способами: с помощью птиц, внутренностей животных, дыхания,
дуба. И человек может сказать, что он знает минувшее, настоящее и грядущее.
20. Поразмысли также о том, сын мой, что каждая из иных тварей живет
только в одной части мира: водные твари в воде, земные - на суше, пернатые
- в воздухе; человек же использует все стихии: землю, воду, воздух, огонь.
Он видит даже небо и достигает его своими ощущениями.
Бог все охватывает и все проницает, ибо Он есть энергия и могущество,
и нет ничего трудного в постижении Бога, сын мой.
21. Но если ты желаешь созерцать Его, сын мой, взгляни на Порядок и
красоту мира, на Необходимость, которая управляет его (наглядными) проявлениями,
на Провидение, управляющее тем, что было, и тем, что есть теперь; посмотри
на жизнь, преполняющую материю, на движение сего великого Бога со всеми
существами, благими и прекрасными, которые Он в Себе содержит: с богами,
демонами, людьми.
Тат: Но это чистые энергии, отче мой.
Гермес: Если это энергии, кто их привел в действие, если не Бог (Фестюжьер:
иной бог?)? Разве ты не знаешь, что небо, земля, вода и воздух составляют
мир, так же жизнь и бессмертие суть проявления Бога (Менар: ...и энергия,
и дыхание...), и Необходимость, и Провидение, и Природа, и Душа, и Ум,
и непрерывность всех этих вещей, которые мы называем Благом? Во всем, что
существует и что производится, нет ничего, в чем не был бы Бога.
22. Тат: Значит, Бог есть в материи, отче мой?
Гермес: Материя, сын мой, вне (Фестюжьер: отделена от...) Бога, раз
уж ты стремишься закрепить за ним особое место; но материя, не вовлеченная
в творчество, не бесформенная ли это масса? А если она вовлечена в творчество,
то посредством энергий, не так ли? А ведь мы сказали, что энергии - части
Бога. От кого живые получают жизнь и бессмертные бессмертие? Кто осуществляет
превращения? Пусть это будут материя, тело, вещество - знай, что в них
пребывают (Фестюжьер: они суть) энергии Бога, энергии материальные - в
материи, энергии телесные - в теле, энергии вещественные - в веществе.
Все это вместе есть Бог,
23. и во Вселенной нет ничего, что не было бы Богом. И нет ни величия,
ни связи, ни качества, ни формы, ни времени вне Бога (Фестюжьер: в Боге),
ибо он вездесущ и всеобъемлющ. Чти Слово сие и пади ниц, сын мой, и воздавай
Богу единственное достойное служение служение добродетелью.
