XIII. Тайная проповедь на горе о возрождении и правиле молчания
Гермес Триждывеличайший к своему сыну Тату
1. Тат: В "Общих положениях", отче мой, ты говорил загадками о божественных
деяниях, и ты не открыл смысл своих слов, когда сказал, что никто не может
быть спасен без нового рождения. Но когда я обратился к тебе с мольбой
после слов, которые ты мне говорил на горной тропинке, а расспрашивал я
тебя о возрождении, так как это единственный вопрос из всего учения, который
для меня остался нераскрытым, ты пообещал мне, что откроешь это, "когда
я буду готов отстраниться от мира". И вот теперь я готов: я закалил свой
дух против наваждений мира. Поведи же меня теперь, как ты обещал, к последнему
посвящению возрождения, будь то голосом, будь то тайным путем (способом).
Я не знаю, о Триждывеличайший (Менар: из какой материи), из какого лона,
из какого семени рождается (Скотт: возрождается) Человек.
2. Гермес: О сын мой, лоно есть Мудрость в Молчании, а семя есть истинная
Благость.
Тат: А кто ее сеет, отче мой? - я в полном недоумении.
Гермес: Воля Божия, сын мой.
Тат: А как он рождается, отче мой? Лишенный видимого вещества, какое
есть во мне, он должен быть иным.
Гермес: Рожденный - иной, он Сын Бога. Все есть во Вселенной (пан эн
панти; дословно: Все во Всем. - К. Б.), составленной из всех Сил.
Тат: Слова твои загадочны, отче мой, и ты не разговариваешь со мной,
как отец разговаривает со своим сыном.
Гермес: Этому роду Истины не учатся, сын мой, ее припоминают, когда
Бог этого пожелает.
3. Тат: То, что ты речешь, невозможно и надумано (Скотт: противоречит
здравому смыслу; Фестюжьер: выцежено через силу), отче мой; поэтому я также
считаю справедливым тебе возразить. Разве я чужестранец, сын чужого рода?
Не откажи мне в своем учении, отче мой, ведь я твой законный сын; объясни
мне, как происходит возрождение.
Гермес: Что тебе сказать, сын мой? Я могу тебе сказать только вот что:
невыразимое, нематериальное видение случилось мне. Милостью Божией я вышел
за пределы себя самого, чтобы войти в бессмертное тело, я больше не тот,
кем был, я рожден в Уме. Это непознаваемо через слово, не видится через
сию материальную вещь, измышленную для видения земного, и потому я больше
не тревожусь из-за моей предыдущей сложной формы, и я более не окрашен,
не осязаем, не измерим, я чужд всему этому. Ты сейчас видишь меня очами,
но сим телесным очам недоступно мое нынешнее естество, не этими глазами
меня сейчас можно видеть, сын мой.
4. Тат: Ты сводишь меня с ума, ты лишаешь меня рассудка, отче мой (Скотт:
не хочешь ли ты сказать, что..?); теперь я больше не вижу даже самого себя.
Гермес: Да будет угодно Небу, чтобы ты, сын мой, смог выйти за пределы
себя самого, как уносимый ночью в сновидении, при этом не спя.
Тат: Скажи мне еще вот что: кто родитель возрождения?
Гермес: Сын Бога, человек (Фестюжьер: ...такой же, как и все...), по
Воле Божией.
5. Тат: Теперь, отче мой, после того, как ошеломляющим ударом ты сделал
меня немым, мои ощущения замерли, я могу только думать, и я вижу тебя все
время той же величины и тех же внешних очертаний.
Гермес: Ты ошибаешься даже в этом, ибо вещи смертные меняют свой вид
изо дня в день, время их увеличивает или уменьшает, они всего лишь призраки.
6. Тат: Что же тогда подлинно, о Триждывеличайший?
Гермес: То, Что не испорчено (Скотт: испорчено материей), сын мой, то,
Что не имеет ни границ, ни цвета, ни формы: нерушимое, нагое (Фестюжьер:
нагое перед взглядом), лучезарное; То, Что постигает Самое Себя; неизменное,
Благо, Бесплотное.
Тат: Действительно, я теряю рассудок, отче мой. Мне кажется, ты сделал
меня мудрым, и эта мысль усыпляет мои ощущения.
Гермес: Так оно и есть, сын мой; (ощущения воспринимают) то, что вздымается,
как огонь, то, что опускается, как земля, дует через всю Вселенную, как
воздух, течет, как вода; но как ты можешь ухватить ощущениями то, что не
есть ни твердое, ни жидкое, ни жесткое, ни мягкое, то, что постигается
только через свое могущество и свою энергию, что требует того, кто способен
постичь рождение в Боге (Скотт: рождение бесплотное)?
7. Тат: Значит, это за пределами моих возможностей, отче мой?
Гермес: Да не будет так, сын мой. Постарайся, и это придет; возжелай,
и твое желание сбудется. Усыпи свои телесные ощущения, и произойдет рождение
в божестве; очисти себя от слепых мучителей материи.
Тат: Значит, во мне есть мучители, отче мой?
Гермес: И их немало, сын мой, они грозны и многочисленны.
Тат: Я их не знаю, отче мой.
Гермес: Само Незнание есть первый из этих палачей.
Второй - печаль;
третий - неумеренность;
четвертый - вожделение;
пятый несправедливость;
шестой - алчность;
седьмой лживость;
восьмой зависть;
девятый - хитрость;
десятый гнев;
одиннадцатый опрометчивость;
двенадцатый - коварство.
Числом - двенадцать, но под ними, под их главенством еще большее количество.
Посредством пленения тела они заставляют находящегося внутри его человека
страдать через ощущения. Они удаляются мало-помалу, правда, не все сразу
(Скотт: все вместе, все как один), от того, кого Бог наделил милостию Своею
(Скотт; и тогда Ум (Слово Божие) рождается в нем). Вот в этом-то и состоит
способ и смысл возрождения.
8. А теперь не говори ничего более, сын мой, и храни набожное молчание:
в награду за это милость Божия впредь не перестанет нисходить на нас. Возрадуйся
теперь, сын мой, вот, наконец, Силы Божий очистили тебя до глубины; они
прибыли для того, чтобы создать в тебе тело Слова Божиего.
Оно дошло до нас, Знание Бога, и с его приходом невежество изгнано.
Оно дошло до нас, знание радости, и с его приходом печаль уйдет к тому,
в ком еще есть для нее место.
9. Сила, которую я призываю после радости, это воздержание (эгкратейа).
О, сладчайшая сила! Подготовим ей, сын мой, самый дружелюбный прием: смотри,
как своим прибытием она изгоняет неуверенность! На четвертое место я призываю
терпение (картерия) силу, противостоящую вожделению. Этот уровень, сын
мой, есть местопребывание праведности (краевое): смотри, как она без суда
изгоняет несправедливость. Мы оправданы (Скотт: ...без суда; Фестюжьер:
стали справедливыми), сын мой, несправедливости здесь больше нет. Как шестую
силу я призываю к нам общность (койнониа), борющуюся с алчностью. Когда
алчность отступила, я призываю еще истину (алетейа): обман исчезает, и
к нам приходит истина. Смотри, сын мой, как с приходом истины благость
достигает своей полноты. Зависть отделяется от нас (как и остальные пороки).
К нам приходит Истина, за нею следует благость, сопровождаемая жизнью
и Светом, в нас не осталось больше палачей тьмы, все улетели, поверженные,
громко трепеща крыльями.
10. Теперь ты знаешь, сын мой, как происходит возрождение. С прибытием
Десятки, сын мой, духовное рождение произошло, Двенадцатка изгнана и мы
обожествлены этим рождением. Тот, кто получил по милости Божией рождение
в Боге, освобожденный от телесных ощущений, познает (Менар: познает божественные
стихии, из которых он составлен...), как он составлен Силами, и наслаждается
совершенным блаженством.
11. Тат: Усиленный Богом, отче мой, я созерцаю, но не посредством глаз,
а (Скотт: ...работая умом) посредством духовной энергии, полученной мною
от Сил. Я в небе, на земле, в воде, в воздухе; я в животных, в растениях,
в утробе, перед зачатием, после рождения, я везде.
Но скажи мне еще вот что: как палачи мрака, числом двенадцать, были
изгнаны десятью силами? Каким образом это произошло, о Триждывеличайший?
12. Гермес: Этот шатер, из которого мы вышли, сын мой, представляет
собой зодиакальный круг, состоящий из знаков (Скотт: частей) числом двенадцать,
единой природы, но способных принимать всякого рода формы, чтобы ввести
человека в заблуждение. Среди этих палачей существуют пары, организованные
для того, чтобы сбивать людей с толку, объединенные в своем действии (в
самом деле, Опрометчивость неотделима от Гнева), и их даже невозможно различить.
Вполне естественно и согласно здравому смыслу, что они исчезают вместе,
изгнанные десятью Силами, иначе говоря, Десяткой; ибо Десятка, сын мой,
- родительница души. Жизнь и Свет объединены в Единицу, в Дух, и число
Один есть источник Декады. Посему вполне разумно, что Единица содержит
в себе Десятку, а Десятка содержит в себе Единицу.
13. Тат: Отче мой, я вижу Все и себя самого в Уме.
Гермес: Именно в этом и состоит возрождение, сын мой, не строить более
свои представления в форме тела в трех измерениях, но строить их в бесплотном;
благодаря этой речи о возрождении, которую я записал (только для тебя),
чтобы мы не были врагами (диаволой) Вселенной для толпы, которой Бог не
хочет (это открыть) (Фестюжьер: чтобы мы не открыли все перед толпой, но
только перед теми, кого Сам Бог для этого избрал).
14. Тат: Скажи мне, отче мой, это новое тело, составленное из Сил, когда-либо
разлагается?
Гермес: Молчи, сын мой, не говори вещи невозможные, это было бы заблуждение,
грех и безбожие ока твоего разума. Чувственное тело Природы далеко от рождения
сущностного. Один разлагаем, иной нет, один смертен, иной бессмертен. Разве
ты не знаешь, что ты стал богом и сыном Единого, так же как и я?
15. Тат: Я хотел бы, отче, услышать это восхваление Силам в виде гимна,
который ты обещал мне спеть, когда я достигну Восьмерицы (Менар: Восьмерицы
Сил; Скотт: восьмой сферы неба).
Гермес: Согласно Восьмерице, открытой мне Поймандром, ты прав, сын мой,
в том, что спешишь выйти из шатра, ведь ты теперь полностью очищен. Поймандр,
Высший Ум, не передал мне ничего больше, чем то, что написано, зная, что
я сам мог бы понять и постигнуть все, что желал, мог бы все увидеть, и
он мне предоставил делать то, что хорошо. Вот почему все Силы, которые
во мне (Менар: ...будут воспевать его), поют то же, что и Силы, которые
пребывают во всех иных вещах.
16. Тат: Я хочу, отче мой, услышать это и постичь в мысли.
Гермес: Так помолчи, сын мой, и услышь теперь совершенное восхваление,
гимн возрождения, который я не намеревался открыть так легко, если бы это
давалось не тебе в завершение всего посвящения (Тидманн: моей речи). Ибо
ему не учатся, он таится в тишине. Итак, сын мой, найди открытое место
и, стоя лицом к южному ветру, воспой Бога в момент захода Солнца, и точно
так же в момент его восхода, повернувшись в сторону восточного ветра. Слушай
же, сын мой.
ТАЙНЫЙ ГИМН: РЕЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ
17. Да услышит звуки этого гимна вся Природа мира.
Откройся, земля,
да откроются гласу моему все вместилилища дождей,
да прекратят свой шелест деревья.
Я буду воспевать Господа мироздания, Всеединого.
Откройтесь, небеса;
ветры, успокойтесь;
да примет бессмертный круг Бога слово мое,
ибо я буду воспевать Творца Вселенной,
Единого, Того, Кто сделал землю твердой,
Кто подвесил небеса,
Кто повелел пресной воде выйти из океана и разлиться по земле обитаемой
и необитаемой для питания и иных нужд всех людей;
Кто приказал огню появиться для удовлетворения всяческих потребностей
людей и Богов.
Прославим же все вместе Того,
Кто возвышается над небесами,
Творца всей Природы.
Он есть око Разума,
да примет Он благословение Сил моих.
18. Воспевайте Всеединого,
Силы, которые во мне;
пойте согласно воле моей, все Силы мои.
Святое Знание, зажженное Тобою,
благодаря Тебе я воспеваю идеальный Свет,
я благоговею в радости ума.
Все Силы мои, пойте вместе со мною.
Пой, о целомудрие; справедливость моя,
воспевай устами моими справедливость;
бескорыстие мое, воспевай Все;
Истина, воспевай Истину устами моими;
добродетель, воспевай добродетель;
Жизнь и Свет, от вас (Менар: от нас) исходит благословение и к вам
оно возвращается.
Я воспеваю Тебя, Отче, энергия Сил моих;
я воспеваю Тебя, Боже, Сила моих энергий.
Слово Твое воспевает Тебя устами моими,
прими же Все в слове, как словесную жертву.
19. Вот что провозглашают Силы, которые суть во мне.
Они Тебя воспевают,
Тебя, вездесущего,
они исполняют Волю Твою.
Воля Твоя исходит от Тебя и (Фергюсон: ...Все...) возвращается к Тебе,
Все.
Прими от всего наше словесную жертву.
Спаси Все (Скотт: Ум), что есть в нас,
о Жизнь; освети, о Свет, Дух, Бог!
Ибо Ум, наш пастырь, рождает Слово Твое;
Творец, несущий дух, Ты еси Бог.
20. Человек, Тебе принадлежащий, восклицает это через огонь, воздух,
землю, воду, Дух, посредством творения.
Я получил благословение от Вечности Твоей.
То, что я искал, я получил (Менар: ...из Мудрости Твоей...) - покой
(Скотт; ...и возрождение).
Я знаю, что я произнес это прославление по Воле Твоей.
21. Тат: Отче мой, я поместил Его (Менар: тебя) в моем мире.
Гермес: Говори "в умопостигаемом мире", сын мой.
Тат: В умопостигаемом, отче мой. Я могу это. Твой гимн и прославление
прояснили мой ум; более того, я тоже желаю послать восславление Богу согласно
моей собственной мысли.
Гермес: Не делай этого легкомысленно, сын мой.
Тат: Отче мой, то, что я созерцаю в Уме, я говорю тебе.
Тебе, О Первый Автор рождения;
я, Тат, посылаю Богу словесную жертву.
Боже, Ты еси Отец, Ты еси Господь, Ты еси Ум;
прими словесную жертву, которую Ты от меня ждешь,
ибо все, что Ты желаешь, свершается.
Гермес: Ты, сын мой, посылай Богу, Отцу всего сущего, достойную жертву;
но добавляй, сын мой: "Словом".
22. Тат. Благодарю тебя, отче мой, что ты меня вразумил.
Гермес: Я радуюсь, сын мой, что ты получил сладкие плоды Истины, бессмертный
урожай. Теперь, когда ты научился этому от меня, обещай мне хранить молчание
об этом чудесном могуществе (Менар: научись от меня чествовать тишину добродетели),
не открывая никому, сын мой, путь (Фестюжьер: способ передачи традиции)
перерождения, который я передал тебе, из опасения, чтобы нас не сочли за
врагов Вселенной (диаволой ту пантос логистомен; Фестюжьер: разгласителей
тайны учения). На этом достаточно, каждый из нас был занят (Менар: размышлял),
я - посвящая, ты - внимая. Ты познал в Свете Умом себя самого и нашего
общего Отца.
